а ты кто такой?

О ФАМИЛИЯХ

Фамилия, наряду с социально-учетной функцией, играет роль социального маркера - прямого или символического. В верхних слоях старинного иерархического общества оба момента часто совпадают: произнесенная фамилия напрямую обозначает ее конкретного носителя или некую известную семью. Трубецкой, Волконский, Пушкин.

Конечно, это работает лишь в тесных обстоятельствах времени и места: любую фамилию в принципе может носить кто угодно. Однако, если вы впервые знакомитесь с Пушкиным, вы, наверное, постараетесь узнать, не потомок ли он нашего великого поэта. Это интересно, это придает общению некий добавочный смысл. На семинаре в Зальцбурге я встретил милейшего господина по имени Михаэль фон Унгерн-Штернберг. А не родственник ли он знаменитому барону Роману Федоровичу Унгерну, который захватил монгольскую столицу и хотел установить в России буддизм? Оказалось – да. С того момента я смотрел на него несколько иначе. Точно так же на лице американского психоаналитика Джона Кафки я искал черты сходства с его дядей.

Прямые маркировки дают простор для игры или повод для жульничества. Случай с юмористом Ильей Сусловым: на столь понятный в 70-е годы вопрос он чаще отвечал правду - что не имеет отношения к тов. Суслову Михаилу Андреевичу. С хорошими людьми позволял себе шутку: "даже не однофамилец". Но если этот вопрос задавал какой-нибудь руководящий долдон – тогда опускал глаза и скромно говорил, что старик не любит, когда об этом много говорят... А другой Суслов, шпион, изобретший поразительное ноу-хау для извлечения секретных данных из научно-популярных статей в ходе их подготовки к печати, - этот Суслов прямо намекал на родственные отношения с членом Политбюро ЦК.

Мой покойный отец – популярный детский писатель Виктор Драгунский – никогда не был замешан ни во что политическое или руководящее. У него был дальний родственник, ныне тоже покойный генерал Давид Драгунский. Танкист, дважды Герой, которого политически использовали, сделав из него символ лояльного и процветающего советского еврейства. Меня часто спрашивали, какого Драгунского я родственник - писателя или генерала. И сразу было ясно, кто спрашивает. Номенклатурно-чиновный народ интересовался генералом, люди подемократичнее или погуманитарнее – писателем.