СТРАХ И ТРЕПЕТ
Ну хорошо, а почему он отказался от Нобелевской премии?
На дворе 1958 год. Времена сравнительно вегетарианские. Сталинский террор официально проклят с высоких трибун. Никто его бы не арестовал, не пытал, не ссылал. В самый разгар травли его не выселили с дачи, хотя дача была арендованная от Литфонда. То есть по сути государственная.
И ведь шестьдесят восемь лет. Как говорится, дедушка пожил… Отчего бы напоследок не побыть храбрым?
Сначала он был храбрым. От него требовали демонстративного отказа от премии, он в ответ написал смелое письмо.
Конечно, его никто бы его не тронул. И не выгнал бы из СССР. Выгнать – себе дороже. Это были мелкие советские пугалки.
Говорят, Ивинская виновата, его любовница. Ее уволили с работы. И она к нему бросилась. Мол, из-за этого она осталась без куска хлеба.
Как-то даже смешно.
Нет бы ему сказать что-то вроде: "Не бойся, Оля, я тебе не дам пропасть". А он поехал в Москву, поговорил с ней по телефону, потом пошел на телеграф, отправил телеграмму в Швецию с отказом. И другую телеграмму в ЦК: "Верните Ивинской работу, я отказался от премии".
Сон. Бред. Что у них за разговор был по телефону? Неужели нытье женщины, испугавшейся за свою зарплату, заставило его переломить себя, русскую литературу, судьбу всего общества?
А может, она ему передала какие-то ужасные угрозы?
Может, странная фраза "верните Ивинской работу" означала некий пароль? Что-то вроде понял-согласен? На что согласен? Обмен уж больно неравноценный. Нобелевская премия и мировая слава в обмен на скромную редакторскую зарплату для любовницы? Понятнее было бы: от Нобелевки отказываюсь в обмен на Ленинку. Или хотя бы в обмен на спокойную достойную жизнь.
Но после отказа травля только усилилась. Публичное покаяние тоже не помогло.
Страх, страх, страх. А также трепет.
Как жалко.
Не откажись он от премии, мы бы уже давно жили в чуточку другой стране.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →