КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ
Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его – просто видеть – для всех нас было счастьем. Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства.
Домой мы шли вместе с Пастернаком и оба упивались нашей радостью.
(1936)
Был вечер, посвященный памяти Горького.
Первым выступил Федин. Он говорил вяло, хотя и крупно: указывал на близость к Горькому великого Сталина, говорил об утрате, которую в лице Сталина потеряла вся наша литература, но ему не хватало пафоса, он часто повторял одно и то же. Вторым выступал Всеволод Иванов. Он подробно описал встречу Сталина с писателями на квартире у Горького – это было очень поэтично, взволнованно. Именно во время этой встречи Сталин произнес бессмертные слова об «инженерах человеческих душ».
(1953)
Застрелился Фадеев.
Мне очень жаль милого Александра Александровича – в нем – под всеми наслоениями – чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня сталинской эпохи, все ее идиотские зверства, весь ее страшный бюрократизм, вся ее растленность и казенность находили в нем свое послушное орудие.
(1956)
____
(курсив автора)
Корней Чуковский. Дневник 1936 – 1969 (третий том Дневника). М. «ПРОЗАиК», 2011. С. 19 – 20, 135, 215.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →