ПОКРОВКА. ЧАСТЬ 2
В другой комнате – тоже в начале квартиры, напротив Ольги – жила дама, которая раз в два-три месяца принимала несмертельную, но крепкую дозу снотворного. Когда через полтора дня вскрывали дверь, то находили ее томно запрокинутой, но безусловно живой, хотя и непробудно спящей. На ночном столике была (много раз была!) записка - "В моей смерти прошу винить..." - и список всех жильцов квартиры, работников домоуправления, родственников и сослуживцев.
Потом она уехала, вместо нее въехал некий завмаг, жена которого в каждый тираж займа выбегала на кухню и радостно сообщала, что у нее выиграли две, три, пять облигаций. Соседи полагали, что она таким манером прикрывает левые доходы своего мужа.
Потом в эту комнату въехали третьи жильцы, у них была хорошенькая дочка Наташа, которую я рассмотрел гораздо позже, когда подростком приходил к бабушке в гости.
Еще жил дирижер Евгений Рацер, сын знаменитого, воспетого Паустовским и Ильфом, поставщика древесного угля Якова Рацера. "Чистый, крепкий уголек! Вот чем Рацер всех привлек!" У него был сын Дима, учился играть на фортепиано. И жена Зина, сопрано. Она распевалась.
Они жили с нами стенка в стенку.
В другую стенку жила Февронья Федоровна. Богомольная пожилая тетка, недовольная нравами прихожан. Она возмущенно рассказывала: "Прислушалась - пердить! Принюхалась - как бог свят, пердить! У в храми - пердить! Я б за ето десять лет давала!"
