ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
Вашингтон, июль, центр города, асфальт тает под ногами, марево пляшет перед глазами, градусов сорок или сто сорок, уже ничего не соображаю, куда бы воткнуться присесть и попить.
Китайский ресторанчик. Дешевый и почти пустой.
Сажусь. Отдыхиваюсь. Озираюсь. Самообслуживание. Доползаю до стойки. Беру стакан ледяной воды, выпиваю. Еще один. Чуть полегче. Беру – для приличия – салат. И с третьим стаканом даровой воды возвращаюсь за столик.
Входит чернокожий мальчик. Похож на нищего. Достает кучу мелочи. Стакан пепси – почти доллар. Ну, центов восемьдесят, не помню. Долго считает монетки. Китаянка пересчитывает. Подает ему огромный пластиковый стакан – пепси надо набирать самому в автопоилке. Мальчик, путаясь в огромных трусах до половины икры, наступая на распущенные шнурки рваных кроссовок, бредет к этой разноцветной машине. Подставляет стакан. Слышу грохот. Мальчик набирает лед, доверху, с горкой. Потом на это дело из другого крана льет пепси.
Дурак, - думаю я сквозь жару, – обязательно тебе надо шоб со льдом. Если тебе жарко, ты мог бесплатно взять воду. А если ты хочешь пепси за целых восемьдесят центов, зачем ты забиваешь весь стакан льдом, дурак?..
Мальчик сует в стакан трубочку, выходит на невыносимую улицу.
Я смотрю на китаянку за стойкой. Она громко разговаривает по телефону. По-китайски, разумеется. Тинь-пынь-дынь-фынь.
У меня по спине ползет струйка холодного пота – несмотря на жару.
Я понимаю, что я ее понимаю. Все понимаю, что она говорит. Наверное, это бывает перед смертью, - думаю я. А вдруг я уже умер? И это моя душа все понимает?
Китаянка за стойкой говорит:
- А тын ше вон ком то мо ро фу кин биц!
Я понимаю, что это значит:
- Эта грязная тварь завтра не придет.
Но почему я ее понял?!
Я прикрываю глаза. В коричневой тьме, как на школьной доске, выплывают слова:
- I think she won’t come tomorrow! Fucking bitch!
Ага. Выходит, я пока живой.
Чернокожий мальчик со стаканом возвращается добавить льда.
